Здравствуйте, в этой статье мы постараемся ответить на вопрос: «Понятие аффекта и его отличительные признаки». Если у Вас нет времени на чтение или статья не полностью решает Вашу проблему, можете получить онлайн консультацию квалифицированного юриста в форме ниже.
Психоаналитические представления о значении эмоций, после того как вначале им приписывалась главная роль в отреагировании защемленного аффекта, вызванного травмирующими событиями, с течением времени изменились. После того как акцент сместился на влечения, интерес к аффектам значительно уменьшился. В то время аффекты рассматривались как производные или побочные продукты влечений. Большее внимание уделялось тогда тревоге в рамках структурной гипотезы, в соответствии с которой, выступая в качестве сигнала о потенциальной опасности для Эго, тревога является основой для автоматического введения защитных мер. В рамках этой фундаментальной для Эго-психологии гипотезы теоретики обсуждали роль эмоций (Rapaport, 1953; Spitz, 1957). Современная эпоха теории аффектов началась с исследований Томкинса (Tomkins, 1962, 1964). Наряду с многочисленными последующими работами, в которых развиваются идеи Томкинса (Stern, 1985; Emde, 1988a, b), существует также целый ряд всесторонних обзоров и ценных новых формулировок современной концепции (Schore, 1994; Jones, 1995). Мы считаем, что наши собственные идеи находятся в русле этого современного направления исследований, основанных на изучении поведения младенцев, нейрофизиологии и клинических наблюдениях. Однако в данной работе мы решили следовать иным курсом. Мы рассмотрим «наивный» подход, основанный на общем переживании, чтобы выделить особый момент, который является важным в нашем понимании клинического взаимодействия. Мы представим наш тезис, согласно которому дискретные, или категориальные, аффекты, настроения и аффективные состояния оказывают разное воздействие как на пациента, так и на терапевта. Это предположение необходимо для доказательства нашего мнения, что любое клиническое переживание следует рассматривать не только с традиционных интрапсихических и интерсубъективных позиций, но и с точки зрения аффективно-когнитивного состояния.
Лечение биполярного аффективного расстройства
Люди, страдающие биполярным аффективным расстройством, нередко предпринимают попытки суицида, поэтому данное заболевание нельзя игнорировать. После курса лечения всегда остается риск рецидивов заболевания, поэтому очень важно выбирать опытного специалиста, который подберет правильную и наиболее эффективную методику лечения и будет поддерживать стадию ремиссии максимально продолжительное время. После тщательной диагностики на основании клинической картины, истории болезни и сбора семейного анамнеза психиатр ставит точный диагноз и назначает комплексное лечение медикаментозными препаратами последнего поколения. Терапия проводится под контролем лечащего врача. Помимо приема медикаментов в частной психиатрической клинике Израиля IsraClinic лечение данной патологии проводится путем когнитивно-поведенческой терапии, семейной терапии, интерперсональной или динамической терапии. Социализация пациента и возвращение его к нормальной жизни является одной из главных задач нашей клиники. Весь медицинский персонал IsraClinic свободно владеет русским языком, а врачи центра – это специалисты с многолетним опытом, авторы методик лечения и научных работ, профессора престижных университетов.
Линейные и нелинейные аспекты аффективного переживания в процессе клинического взаимодействия
До сих пор мы описывали дискретные аффекты, настроения и состояния в соответствии с линейной моделью действия, вызывающего реакцию: аналитик не может что-то вспомнить из того, что сказал пациент. Пациент чувствует обиду и раздражение. Аналитик осознает ошибку и реакцию, которую она вызвала. Чувства симпатии и доверия у пациента восстановлены. Или пациент рассказывает о событии, которого он стыдится. Аналитик, чтобы стимулировать осознание пациентом паттерна таких событий, обращает внимание на несколько случаев, включая те, что произошли в процессе клинического взаимодействия. Пациент воспринимает это как погружение себя в чувства стыда и унижения. Пациент не может воспринять намерение аналитика и в настоящий момент не получает никакого понимания — он лишь испытывает страдание, которого ему хочется избежать. Понимание аналитиком разрыва и признание своей роли в нем может ограничить интенсивность реакции пациента, проявляющейся в чувстве стыда. Тем не менее пациент может на несколько дней замкнуться в себе, а аналитик своим присутствием помогает сделать чувство униженности менее интенсивным. Эти линейные описания последовательностей разрыва и восстановления обеспечивают аналитиков превосходными руководствами, чтобы понять общие переживания, возникающие в процессе лечения. Но они не способны объяснить качества аффективного переживания или едва уловимую аффективную диадическую коммуникацию (Beebe, Jaffe, Lachmann, 1992), происходящую между партнерами, которые близко общаются между собой (аналитик-анализанд, родитель-ребенок, жена-муж). «Мать и младенец совместно создают правила социальных отношений. Эти правила управляют вниманием, участием в беседе и эмоциональным взаимодействием» (Beebe, Jaffe, Lachmann, 1992, p. 73). После того как позднее устанавливаются диадические отношения в паре супругов или в паре аналитик-анализанд, каждый партнер начинает ожидать и предсказывать чувства, мысли и уловки другого. Это ведет к появлению знакомого чувства того, что один из партнеров может «закончить» высказывание другого, едва тот начинает говорить.
До сих пор мы говорили об аффективных переживаниях как дискретных единицах, для описания которых в каждой культуре имеются свои обозначения. Любое аффективное переживание включает в себя чувство, физиогномическое выражение и реакцию со стороны автономной нервной системы. Аффективные переживания не «включаются» или «выключаются» подобно электрической лампочке; они имеют качества, которые Стерн (Stern, 1985) описал как нарастание и убывание, вспышка и затухание, усиление и ослабление, взрыв и успокоение. Эти качества присоединяются к жизненности всего самовосприятия, согласующегося с эмоцией; то есть усиление и ослабление эмоций создает, когда это необходимо, ощущение бодрости или, когда это необходимо, чувство расслабленности и спокойствия. Результатом является чувство жизненности и связности самости.
Стерн выявил также еще один факт, который позволяет нам сделать важный вывод, касающийся клинической ситуации. Если родители были настроены в унисон с активностью младенцев, малыши — по всей видимости, бессознательно — реагировали на это усилением своих эмоций. В психоанализе, когда пациент ощущает эмпатическую восприимчивость аналитика, а также его настроенность на себя, чувство жизненности в процессе достижения как личной, так и общей цели исследования усиливается. Воссоздание этого переживания жизненности и связности — именно это мы и называем самостно-объектным переживанием (Lichtenberg, Lachmann, Fosshage, 1992) — становится затем целью совместной работы пациента и аналитика. Например, после завершения начальной стадии анализа Нэнси из-за чувства стыда противилась переживанию и выражению своей симпатии к аналитику. Пока она боролась со своими чувствами, то есть с более полным осознанием чувства стыда и симпатии, эти сеансы носили характер тяжеловесности и скуки. Нэнси снова почувствовала больший интерес к жизни лишь после того, как проблема сместилась в сферу работы и учебных занятий. После этого на протяжении нескольких сеансов она вместе с аналитиком могла заниматься интерпретацией сновидения и сконструировать модельную сцену, включавшую нынешние и прошлые ожидания, а именно что ее будут считать глупой девчонкой, без памяти влюбляющейся в мужчину, который был слишком равнодушен или даже бесчувственен, чтобы заметить ее растущую любовь. Когда она ощущала и выражала свое унижение из-за предполагаемого отвержения, ее голос становился живым, страдание осязаемым, а реакции аналитика сразу же находили живой отклик в признании и подтверждении интенсивности других нахлынувших чувств. Она с вызовом воскликнула, что опять рискует, испытывая любовь и признательность к аналитику, и выразила свой гнев на него за то, что он недоступен. В этой серии сеансов открытость к своим чувствам, переход от вспышки эмоций к их постепенному ослаблению, от бурного проявления чувств к более спокойному выражению симпатии позволили Нэнси и аналитику испытать ощущение собственной жизненности и жизненности друг друга.
Пациенты, способные полно более переживать свои аффекты и настроения — как позитивные и негативные, — приобретают чувство собственной аутентичности, чувство того, что они находятся в контакте со своими потребностями, желаниями и стремлениями, и как следствие у них становится более интенсивным ощущение своей целостности. Аналитики, которые во всей полноте эмпатически воспринимают эмоциональные проявления своих пациентов, усиление и ослабление их аффектов, приобретают чувство интерсубъективного участия в живом и оживляющем переживании и, таким образом, в усилении связности самости. Чтобы успешно оказывать помощь пациентам в расширении их сознания и в выражении позитивных и негативных эмоций — дискретных аффектов до настроений, — аналитик должен эмпатически слушать и быть вовлеченным в процесс в такой степени, которая позволяет ему сравнительно легко включаться в переживания анализанда и отвлекаться от них, быть настроенным на пациента и вместе с тем понимать его на более абстрактном уровне.
Настроенность одного человека на аффект другого никогда не бывает абсолютно точной. Матери могут управлять ритмическими аффективными реакциями младенцев, слегка ускоряя или замедляя их темп и течение благодаря интуитивному восприятию общих для матери и ребенка потребностей. Тщательное наблюдение за реакциями аналитика, когда он правильно эмпатически воспринимает своего пациента, может показать, что интонации аналитика и его действия в целом соответствуют всплескам и ослаблениям эмоций у пациента. Такое наблюдение может также показать, что аналитик использует успокаивающие интонации, когда пациент возбужден, и, наоборот, говорит более оживленно, чтобы интуитивно поддержать пациента, когда тот подавлен.
Характеристики аффективных переживаний пяти мотивационных систем
До сих пор мы использовали феноменологический подход к описанию дискретных аффектов, настроений и аффективных состояний, а также того, как мы работаем с ними в процессе лечения. В качестве примеров мы использовали девять пар противоположных аффектов. Очевидно, что список может быть значительно более длинным. Каковы ограничения используемой нами модели аффективных переживаний, расположенных выше и ниже нейтральной линии? Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны вернуться к теории пяти мотивационных систем.
Основным аффективным переживанием, относящимся к системе привязанности, является чувство близости. Это чувство возникает и в диадических отношениях с матерью и отцом (а также любым другим человеком или домашним животным) и — в более сложных формах — в триадических отношениях, при которых смещение желаний и соперничество обостряют стремление к близости. Таким образом, симпатия, доверие, любовь, удовлетворенность, великодушие, гордость, уважение, смелость, оптимизм и ценные моральные качества являются аффективными переживаниями, которые возникают в процессе позитивного переживания привязанности. Аналогичным образом дополняющие эти чувства переживания гнева, сомнения, зависти, ревности, опасения, стыда и вины усиливают переживание привязанности. Чувства эффективности и компетентности являются самыми важными в мотивационной системе исследования и самоутверждения. Целая группа негативных аффектов, настроений и состояний являются переживаниями, которые отражают преобладание аверсивной мотивационной системы в дискретных или комбинированных формах враждебности и ухода в себя. Когда человек энергичен и уверен в себе, то это скорее отражает состояние самости, чем какую-либо другую систему.
Аффективные переживания, связанные с системами, в основе которых лежит регуляция физиологических потребностей и потребность в чувственном удовольствии и сексуальном возбуждении, несколько отличаются от представленных нами схем (схемы 1, 2 и 3). Аффективные переживания, относящиеся к двум этим системам, включают в себя гораздо больше телесных ощущений, возникающих вследствие ритмического усиления физиологических потребностей и напряжения, обусловленного выработкой гормонов.
Мы описали (Lichtenberg, 1989) физиологические потребности, которые подвергаются психической регуляции на протяжении всей жизни: принятие пищи, выделение, дыхание, тактильная и проприоцептивная стимуляция, температурная регуляция, равновесие, сон и общее физическое здоровье. Мы отделяем эти физиологические потребности и психическую регуляцию, в которой они нуждаются, от незаметных телесных процессов, таких, как функция селезенки, печени и т. д., которые не доступны для осознания. Мы предположили, что базисная врожденная схема питания такова: потребность в принятии пищи > ощущение голода, формирующее аффект дистресса (плач) > переживания сосания и поглощения пищи (происходящее с разной быстротой устранение дистресса = облегчение) > ощущение удовольствия и чувство насыщенности (сопровождающееся состоянием перехода к другой мотивационной потребности). Успешность психической регуляции этого паттерна измеряется достижением младенцем осознания чувств голода и насыщения в качестве самостоятельно идентифицируемых аффектов и ощущений. Осознание чувств голода и насыщения достигается лишь в результате сенситивной диадической коммуникации между матерью и младенцем, когда мать улавливает сигналы младенца. В клинической работе со многими взрослыми мы и не можем, и не должны улавливать тонкости этих формирующих диадических взаимодействий. Паттерн «голод-принятие пищи-облегчение и насыщение», если он является сформированным и устойчивым, едва ли нуждается в исследовании. Однако при нарушениях, относящихся к функции принятия пищи (отсутствие аппетита, переедание и рвота), возникает спектр аффективных расстройств, которые могут заставить нас вновь обратиться к базисной схеме, приведшей к развитию заболевания (см. Lichtenberg et al., 1992, pp. 138-145).
Другим примером аффективных паттернов, связанных с регуляцией физиологических потребностей, является дыхание. Как правило, в процессе клинического взаимодействия ощущение дыхания остается вне поля сознания обоих партнеров, то есть в нейтральной зоне. Возможным исключением являются свойства дыхания, влияющие на речь пациента, который испытывает тот или иной аффект. В некоторых специфических ситуациях, возникающих в процессе лечения, дыхание прямо или косвенно становится предметом осознания. В состояниях волнения, радостного возбуждения, страха или гнева дыхание заметно учащается. В состояниях сниженного возбуждения, избегания и подавления аффекта или сонливости дыхание замедляется. В ситуациях, в которых дыхание затрудняется простудой, инфекциями пазухи и астматическими приступами, угроза блокады поступления воздуха вызывает дискомфорт с потенциальной возможностью возникновения паники, вызываемой чувством удушья. Если в жизни пациента происходили травматические события, связанные с ощущением удушья, например, когда пациент однажды едва не утонул, или, как в случае Нэнси, когда Мэтт зажимал ей своей рукой нос и рот, воспоминания о них могут оживлять это ощущение, и тогда оно сопровождается приступом паники. Наша гипотеза заключается в том, что в процессе анализа, даже тогда, когда пациент дышит незаметно, частота и глубина дыхания наряду с постуральными изменениями и урчанием живота включаются в незаметную и нерефлексивную диадическую коммуникацию. Воспринимаемые над подпороговом уровне, эти менее непосредственные индикаторы аффекта обеспечивают фоновый источник информации, которая способствует оживлению преобладающего вербально-аффективного потока или указывает на уплощенное, лишенное жизненности состояние пациента — «слова без музыки».
Историческая справка. В начале 20 века среди различных «чувств» в самостоятельную группу стали выделяться аффекты. Об аффектах говорили как об эмоциональных реакциях, направленных на разрядку возникшего эмоционального возбуждения. По Витвицки, аффект – это чувственное состояние, которое «приобретает весьма значительную силу и становится общим бурным нарушением психической жизни». К аффектам он относил страх, ужас, гнев и т.п. К. Штумпф, считая чувства разновидностью ощущений, выделял аффекты как особый вид психических явлений. Постепенно утвердилось представление о некоторой самостоятельности аффекта, и при классификации эмоциональных явлений его стали выделять наряду с эмоциональным тоном, настроением и собственно эмоциями. Кроме других общеизвестных признаков аффектов, А. Н. Леонтьеввыделяет тот, который, по его мнению, отличает их от эмоций: аффекты возникают в ответ на уже фактически наступившую ситуацию и в этом смысле являются как бы сдвинутыми к концу события, в то время как эмоции предвосхищают события, которые еще не наступили. Эмоции и аффект также разделяются А. Ш. Тхостовым иИ. Г. Колымба. С их точки зрения, оба этих эмоциональных феномена представляют собой крайние точки некоего континуума, «задающие основные различия. Тогда аффект выступает как неуправляемое, зачастую беспредметное переживание, образующее натуральный базис эмоций».
Патология была известна еще в семнадцатом веке — тогда ее упоминали в литературе под названием «умоисступление», описывая особое состояние во время совершения преступления. Современное наименование было предложено немецким психиатром Крафт-Эбингом во второй половине XIX века.
Это кратковременное болезненное психическое расстройство выявляется редко. В юриспруденции рассматривается, как причина освобождения пациента от ответственности из-за временной невменяемости. Гораздо чаще встречается физиологический аффект, состояние, при котором человек испытывает сильные эмоции, но не перестает осознавать происходящее и не теряет способности оценивать свое поведение. Этот вариант не является поводом для признания преступника невменяемым.
НЕАДАПТИВНАЯ РЕГУЛЯЦИЯ АФФЕКТА И ПРОБЛЕМЫ ПСИХИЧЕСКОГО ЗДОРОВЬЯ
Процесс-модель регуляции аффекта, описанная в предыдущих разделах, может помочь при рассмотрении вопроса о том, какой вклад неадаптивная регуляция аффекта способна вносить в проблемы психического здоровья. Решения об идентификации, отборе, реализации и мониторинге могут расцениваться как неадаптивные, когда они не соотносятся с аффективным состоянием, на которое нацелены, текущими мотивами человека и/или условиями контекста54-56. В этом разделе мы рассматриваем, как каждое из этих решений может стать неадаптивным. Мы используем отдельные примеры манифестации проблем психического здоровья, такие как различные симптомы, синдромы и расстройства. Важно отметить, что даже говоря об определенном механизме применительно к определенной манифестации, мы не подразумеваем, что данная манифестация не может быть связана с другими механизмами, а данный механизм не может быть вовлечен в другие манифестации проблем психического здоровья.
Проблемы на стадии идентификации
Нездоровый аффект может сформироваться из стадии идентификации цикла регуляции аффекта, когда решение о том, что, при необходимости, должно измениться в аффективном состоянии, оказывается неадаптивным. Это может произойти, когда у человека возникают трудности как минимум с одним каналом входных данных для решения об идентификации, т.е. когда речь идет о неверной репрезентации аффективных состояний и/или о неверной оценке их издержек и выгод.
Трудности первого рода характерны для людей с высоким уровнем алекситимии, которые испытывают сложность с тем, чтобы замечать и точно идентифицировать свои аффективные переживания70. В сравнении с контрольной группой здоровых людей у них была выявлена склонность к вовлечению в неадаптивные паттерны регуляции аффекта71, что может быть связано с низкой детализацией свойственной для них репрезентации аффекта. Алекситимия также распространена среди людей с такими проблемами психического здоровья, как расстройства аутистического спектра72 или пищевого поведения73, что позволяет предположить, что нездоровый аффект, сопровождающий эти состояния, также частично может быть вызван неверной репрезентацией аффективных состояний.
Трудности второго рода, ассоциированные со стадией идентификации, связаны с неверной оценкой издержек и выгод текущего аффективного состояния либо возможных альтернативных состояний. К примеру, люди, имеющие паническое расстройство, часто переоценивают издержки своей текущей тревоги74. Они могут проинтерпретировать являющееся нормальным для тревоги учащение сердцебиения как знак надвигающегося сердечного приступа или тревожные мысли – как знак скорой потери связи с реальностью. Подобная переоценка издержек аффекта может привести к неадаптивному решению на стадии идентификации и запустить избыточную попытку регуляции. Кроме издержек люди также могут неверно оценивать выгоды от аффективных состояний. Так, имеющие биполярное расстройство часто выбирают не снижать неадаптивный позитивный аффект, даже если они в состоянии это сделать и им были даны соответствующие инструкции75. Одной из причин может быть то, что люди с биполярным расстройством переоценивают гедонистическую выгоду от позитивных аффективных состояний, игнорируя их издержки, а также выгоды от альтернативных состояний76.
Проблемы на стадии мониторинга
Нездоровый аффект может сформироваться из стадии мониторинга, если решение о том, поддерживать, перенаправить или остановить регуляцию, становится неадаптивным. Это может произойти, если у человека возникают трудности как минимум с одним каналом входных данных для этого решения, т.е. в случае неверной репрезентации изменений в аффекте, подлежащем регуляции, и/или в соответствующем контексте. Так как последствия от этих трудностей достаточно схожи, мы не будем рассматривать их по отдельности. Вместо этого мы рассмотрим два направления неверной репрезентации: недостаточная репрезентация изменений в аффекте или контексте, которая приводит к нехватке гибкости при регуляции, и чрезмерная репрезентация изменений в аффекте или контексте, которая способствует повышенной гибкости при регуляции55.
Недостаток гибкости может привести к ненужному поддержанию усилий по регуляции, когда те уже дали свой результат либо едва ли способны к нему привести. Такая инертность в регуляции наблюдается при ряде проблем психического здоровья. Например, люди с генерализованным тревожным расстройством продолжают беспокоиться несмотря на то, что это усиливает тревогу и требует значительных когнитивных затрат91,92. Похожим образом люди с большим депрессивным расстройством продолжают руминировать, хотя это скорее усугубляет, а не облегчает подавленное настроение93.
С другой стороны, мониторинг решения может стать чрезмерно гибким в случае, если изменения в аффекте или контексте переоцениваются. Эта трудность может привести к преждевременному переключению между стратегиями и их реализацией до того, как они смогут достичь эффективности, или к преждевременной остановке регуляции в целом55. Так, пограничное расстройство личности характеризуется как частым изменением аффективных состояний94, так и высоким уровнем импульсивности95. Это позволяет предположить, что одной из причин аффективной лабильности людей, имеющих это расстройство, может быть недостаточная устойчивость в применении регуляции аффекта, т.е. слишком высокая гибкость регуляции аффекта.
Симптомы аффективных расстройств
Точная диагностика аффективных расстройств осложняется широким перечнем причин, способных спровоцировать ухудшение состояния здоровья. Самодиагностике болезни не поддается. Точную оценку дает только врач-психиатр или психотерапевт. Специалисты определяет и точный диагноз.
Тем не менее, во врачебной практике существует перечень симптоматики, позволяющих предположить наличие аффективного расстройства. Признаки, характерные для всех типов:
- на длительный период с высокой частотой происходят смены настроения;
- снижается уровень активности и мыслительного темпа;
- у человека резко меняется восприятие самого себя, ситуаций;
- заметно снижение уровня активности, подавленность, потеря интереса к происходящему;
- изменяется аппетит, обычно снижается до полного голодания, но способен и резко возрастать;
- больного мучает отсутствие сна;
- моральные страдания могут приводить к болевым ощущениям в любой части тела без наличия поводов;
- снижается сексуальная активность, до полной асексуальности.
Психометрическое измерение
Было обнаружено, что в разных культурах влияние включает как положительные, так и отрицательные аспекты. Наиболее часто используемой мерой в научных исследованиях является График положительных и отрицательных воздействий (PANAS). PANAS — это лексическая мера, разработанная в условиях Северной Америки и состоящая из 20 элементов, состоящих из одного слова, например, возбужденный, настороженный, определенный для положительного аффекта и расстроенный, виноватый и нервный для отрицательного. Однако было обнаружено, что некоторые из пунктов PANAS либо избыточны, либо имеют двусмысленное значение для англоговорящих людей из других культур. В результате была разработана и утверждена международно-надежная краткая форма I-PANAS-SF, включающая две шкалы из 5 пунктов с внутренней надежностью, межвыборочной и кросс-культурной факторной инвариантностью, временной стабильностью, конвергентностью и критерием. связанные валидности.
Мрочек и Коларц также разработали другой набор шкал для измерения положительных и отрицательных эмоций. На каждой из шкал по 6 позиций. Шкалы показали приемлемую достоверность и надежность в разных культурах.
К признакам относят внешние проявления в поведении лица, которого обвиняют в преступлении (двигательная активность, внешний вид, особенность речи, мимики), а также переживаемые обвиняемым ощущения. Эти ощущения зачастую выражаются словами: «смутно помню, что со мной было», «во мне словно что-то сорвалось», «ощущения как во сне».
Позже в трудах уголовного права возникшее внезапно душевное волнение стали отождествлять с психологическим понятием аффект, для которого свойственны следующие признаки: взрывной характер, внезапность возникновения, глубокие и специфически психологические изменения, сохраняющиеся в пределах вменяемости.
Аффект относят к чувственному, эмоционально возбужденному состоянию, переживаемому индивидом в процессе всей жизнедеятельности. Существуют разные признаки, по которым выделяют эмоции, чувства, аффективные реакции. Современное употребление понятия аффект, обозначающее душевное волнение имеет три концептуальных уровня:
1) клинические проявления чувств, связанные со спектром переживаний удовольствия или неудовольствия;
2) сопутствующие нейробиологические феномены, которые включают секреторные, гормональные, вегетативные или соматические проявления;
3) третий уровень связан с психической энергией, инстинктивными влечениями и их разрядкой, сигнальными аффектами без разрядки влечений.
Состояние аффекта и его примеры
Аффективные реакции отрицательно отражаются на деятельности человека, понижают уровень организованности. В таком состоянии человек совершает неразумные действия. Чрезвычайно сильное возбуждение сменяется торможением и в результате заканчивается усталостью, упадком сил, ступором. Нарушения сознания приводят к частичной или полной амнезии. Несмотря на внезапность, душевное волнение имеет свои этапы развития. В начале аффективного состояния, можно остановить душевное эмоциональное волнение, а на конечных этапах, утрачивая контроль, человек не может самостоятельно остановиться.
Чтобы отстрочить аффективное состояние, необходимы огромные волевые усилия по сдерживанию себя. В одних случаях аффект ярости проявляется в сильных движениях, бурно и с криками, в яростном выражении лица. В других случаях примерами аффективной реакции выступает отчаяние, растерянность, восторг. В практике наблюдаются случаи, когда слабые физически люди, испытывая сильное душевное волнение, совершают поступки, на которые неспособны в спокойной обстановке.
Примеры состояния аффектов: супруг неожиданно вернулся из командировки и обнаружил лично факт супружеской измены; тщедушный человек избивает в состоянии аффективной реакции нескольких профессиональных боксеров или одним ударом выбивает дубовую дверь, или наносит множество смертельных ранений; пьяница-муж совершает на почве принятия алкоголя постоянные скандалы, драки, дебоши.
Патологический аффект
Патологический аффект это бурно протекающая и отличающаяся внезапностью возникновения психофизиологическая реакция, при которой интенсивность переживания значительно выше чем при физиологическом аффекте, а характер эмоций сосредоточен вокруг таких состояний как ярость, гнев, страх, отчаяние. При патологическом аффекте обычно нарушается нормальное протекание важнейших психических процессов – восприятия и мышления, исчезает критическая оценка реальности и резко снижается волевой контроль над действиями.
Немецкий психиатр Рихард Крафт-Эбинг обращал внимание на глубокое расстройство сознания при патологическом аффекте с вытекающей из него обрывочностью и спутанностью воспоминаний о произошедшем. А отечественный психиатр Владимир Сербский относил патологический аффект к состояниям умоисступления и беспамятства.
По мнению врачей состояние патологического аффекта обычно длится считанные секунды, в течение которых происходит резкая мобилизация ресурсов организма – человек в этот момент способен демонстрировать ненормальную силу и реакцию.